Русал обыкновенный: кому платят за водоросли и одинаковые цилиндры?

Кем вы хотели быть в детстве? Может, сказочной принцессой, драконом или "банальным" космонавтом? Сегодня, в День труда, расскажем о дальневосточниках с самыми необычными профессиями.

Сергей Лукьянов работает на Сахалине всю жизнь, как и его отец. Дергалем стал ещё в 70-х – сдавал ламинарию на Южно-Курильский рыбокомбинат.

– Способов добычи водорослей много – работали на глубине от трёх до десяти метров, срезали ножами или специальными косами, использовали водолазные костюмы. На маленьких баркасах работали по пять человек, но добывали примерно 10 тонн за сутки. А на больших судах – по 60 тонн в день. Четверо ныряют – четверо отдыхают, смена – восемь часов. Особой подготовки не было, нигде на дергаля, конечно, не учат. Главное – крепкий позвоночник, сильная спина и хоты бы две извилины в мозге. Говоря по-простому – тяжёлый, морской труд, – рассказывает Сергей.

Потребность в "русалах" резко возросла в 1986-м, когда произошла авария на Чернобыльской АЭС – ламинария высоко ценится и применяется в медицинских целях. Тогда на Малой Курильской гряде работал почти весь промысловый флот Дальнего Востока. За сезон, с мая по ноябрь, дергаль зарабатывал больше тысячи рублей в месяц, что по тем временам – колоссальная сумма.

– Но нас предупреждали биологи, что мы наносим огромный ущерб природе, и ламинарии впоследствии может просто не быть – и они, в общем, оказались правы. После развала СССР добыча сошла на нет. Примерно десять лет назад мы подготовили судно, оснастили, но водоросли еле нашли. Ежегодно рыбный комитет выделяет квоту в 76 тысяч тонн. Конечно, столько собрать не выходит, но спрос остаётся – особенно в Азии, где водоросли прочно вошли в состав многих блюд.

Основная специальность Влады Говзман – неврология, но, работая в лаборатории энцефалографического мониторинга, она стала изучать именно сон. Обучалась в Московской медицинской академии им. Сеченова, стажировалась в Южной Корее, а в 2018 году получила статус эксперта в медицине сна.

– Сомнологический центр клинической больницы "РЖД-Медицина" Хабаровска – единственное подобное учреждение за Уралом. Это значит, что у нас есть возможность диагностировать и лечить любые варианты нарушений сна: инсомнию (бессонницу), нарушение дыхания во сне (храп и остановку дыхания), парасомнию, гиперсомнию (избыточную сонливость), двигательные нарушения, – говорит доктор.

Люди, которые приходят в клинику, иногда десятилетиями мучаются из-за проблем со сном, потому что не знают, что, например, храп, можно лечить.

– Интересно, что мужчины чаще приходят с проблемами храпа и остановкой дыхания во сне. А женщин в основном беспокоит бессонница. Профессии наших пациентов – самые разнообразные: от водителей до коллег-врачей, подобные нарушения сна присущи очень многим.

Чтобы избежать нарушений сна, у доктора есть небольшой совет – соблюдайте режим дня. Ложиться и вставать нужно в одно и то же время, а не когда придётся. Также важно не проводить время в постели, если нет сонливости. Не стоит злоупотреблять кофе, алкоголем и заниматься самолечением – лучше довериться специалистам.

Именно Любовь Гацкина с 1986 года – автор всех головных уборов актеров, которые они надевают во время спектаклей. В среднем на каждую новую постановку требуется около 100 шапок, шляпок и сомбреро.

– Художник по костюмам сначала делает эскизы, даёт задание, а я претворяю в жизнь его замысел. На новый спектакль может уйти и месяц работы, и два. За неделю до старта всё должно быть готово – учтите, что ещё примерка, подгонка – артистам надо угодить, сделать всё не только красиво, но и удобно. Плюс, если одну и ту же роль играют три-четыре человека, то приходится делать, например, один цилиндр, но разных размеров, – рассказывает Любовь Гацкина.

Теперь работать, говорит она, стало легче – есть интернет, где можно без заморочек найти изображения шляп практически любой эпохи. Раньше просвещаться приходилось по фильмам, картинам и иллюстрациям в учебниках.

– Сейчас и материала стало больше, и клей лучше. Но многие старые уборы хоть и списаны сто лет назад, я не выкидываю – жалко. В целом, наша работа очень интересная, необычная. В советское время модисток и бутафоров готовили в Одессе и Казани. А сейчас вообще не слышала, чтобы где-то велись хотя бы курсы. Но, думаю, девочки-студентки, обучающиеся дизайну или моде, вполне могли бы оживить, взбодрить театральную жизнь.