Как выглядела бы "Ирония судьбы", если бы её снимал Дэвид Линч
"Ирония судьбы, или С лёгким паром" — это фильм для Дэвида Линча. Это его тема, его материал. Классический сюжет сновидения, когда человек оказывается в как будто бы знакомой, но слегка измененной реальности. Город, квартира, женщина — всё другое, хотя герой точно знает, что это его. Просто так получилось, что сценарий попал в руки не к тому режиссёру. Но мы сейчас восстановим справедливость. Как бы сделал Дэвид?
Похода в баню не было
Когда продюсер Дино де Лаурентис говорил Линчу, что "зрителю это будет непонятно", он всегда отвечал: "Дино, почему ты так плохо думаешь о зрителе?"
Рязанов, когда снимал "Иронию судьбы", попал в ту же ловушку. Испугался, что зритель не поймёт, каким образом Женя Лукашин из Москвы очутился в ленинградской квартире Нади.
Поэтому и было придумано допущение, на котором строится фильм: пошёл в баню, напился, посадили в самолёт, прилетел в Ленинград, а улица называется так же, дом такой же, ключ подошёл, потерял сознание, очнулся — гипс и тому подобное. Линч бы на такое не разменивался.
Женя Лукашин просто собирался впервые в жизни встретить Новый год с невестой, выгнал маму, волновался, пошёл погулять. Вернулся, позвонил в дверь — не открывают, а за дверью как будто голоса. Вспомнил, что маму услал, открыл ключом — а там квартира, та и одновременно не та. Как-то не так стоит та же мебель, и вещи те, но не те — из-под оболочек торчат их истинные сути. Смещение пространства, инфернальный холодок — и за окном Питер, самый потусторонний город России. Согласитесь, так уже гораздо лучше?
Никакого Ипполита не было
А теперь приходит она, Надя, — и тут мы имеем классическую линчевскую ситуацию, как в "Шоссе в никуда". Женщина находит у себя дома постороннего мужчину. А на вопрос "Что вы здесь делаете?" он отвечает, что он здесь живёт, он здесь был всегда. "Я пришёл, потому что Вы позвали меня. Я никогда не прихожу без спроса".
В этом столкновении Нади с потусторонним она ведёт себя, в общем, так, как ведёт себя большинство линчевских героев — принимает правила игры. И даже влюбляется в потустороннего Женю, они едят заливную рыбу и целуются — а в дверь тем временем звонят.
Кто звонит? Ипполит? Чушь. Нет никакого Ипполита. Ипполита Надя выдумала. Это сам же Женя и звонит. Ну, помните — пошёл с друзьями в баню, вернулся, позвонил — а не открывают, и только голоса за дверью. Совершенно как во "Внутренней империи", любимая линчевская развилка. Или как в песне Летова: "На цыпочках подкравшись к себе, я позвонил и убежал".
Фотография, которую Женя рвёт в клочки. На фотографии — Надя посредине, справа — Женя, слева — Ипполит. "Кто это?" — спрашивает она, указывая на Ипполита. — "Я", — отвечает потусторонний Женя. — "А это тогда кто?" — "И это тоже я".
Ну и, конечно, песни. У Линча в кино не бывает без песен. Не знаю только, что инфернальнее — заявившиеся под видом подруг странные тела, исполняющие "Вагончики", или сама героиня Надя, которая взяла гитару и вдруг запела чужим голосом — пока Женя сидит под мертвенно-синим светом ёлочной гирлянды, мелко дрожит и повторяет: "Silencio! No hay banda!"
С лёгким паром!
С концовкой тоже не совсем ясно. Но нам нравится вариант, в котором Женя, открыв дверь на очередной звонок, остаётся снаружи и не может попасть внутрь — он превращается в выдуманного Ипполита, пока другой, параллельный Женя за дверью наслаждается обществом Нади и заливной рыбой. И тогда он садится в машину, тогда вылетает на лёд Невы и кружится в снегу, улетая в зимнее Никуда — чтобы с боем часов исчезнуть.
И мама, не забываем маму, ибо если в первом акте на сцене висит ружьё... Короче, мама по прошествии оговорённого с Женей времени вернётся. Всё действие, собственно, укладывается в тот отрезок времени, пока мама где-то ходит. И вот — она вернётся в пустую квартиру. Приберёт всё, поправит смятую кровать, сядет пить чай — в тишине, под зловещее жужжание ёлочных гирлянд, пока через комнату, мимо югославского гарнитура, будет пролетать маленькое дымное облако. Silencio! С лёгким паром!
