Кому принадлежит Арктика и какие страны претендуют на её богатства

Дональд Трамп предлагает выкупить Гренландию у Дании. Если же датские власти не согласятся, то вновь приходящий в Белый дом президент может санкционировать силовой сценарий. По крайней мере, он публично не отрицал “возможные меры военного принуждения”. Пусть Гренландия — с её площадью в 2 миллиона 166 тысяч квадратных метров — и самый большой остров в мире, но около 80% этой площади приходится на так называемый Гренландский ледяной щит. Иными словами, просто огромный кусок льда. А её население — всего нескольким больше 56 тысяч человек. Возникает вопрос: а стоит ли эта территория того, чтобы рисковать мировым порядком, “основанным на правилах”, и подавать агрессивные сигналы своему партнёру по НАТО, ради этой территории? Что в ней такого особенного?

Кому-то ситуация с Гренландией может показаться пусть и экстравагантной — ведь в XXI веке подобные покупки ещё не практиковались, — но допустимой. На этом фоне более сюрреалистичными выглядят предложения превратить Канаду в 51-й американский штат (опустим, что сама Канада — федерация с десятью самоуправляющимися провинциями и трёмя территориями). Из трамповского троллинга идея “присоединения Канады” стала символической обсессией. Отталкиваясь от которой, Илон Маск вполне может назвать премьер-министра государства Трюдо “девочкой”. А сам премьер, неуклюже поддерживая заданный пацанским нахрапом политический дискурс, вынужден наплевать на легендарную канадскую вежливость и отвечать что-то в духе “чёрта с два”.

Но общая логика этих империалистических поползновений становится понятной, если открыть карту мира и найти нечто общее у США, Канады и Гренландии. А именно — Арктика. Ведь если попытаться представить себе огромное супергосударство на территории современных США, Канады и Гренландии, то протяжённость его арктических границ будет существенно выше, чем у каждой из них по отдельности. И практически приблизится к протяжённости границ России — удерживающей неоспоримое лидерство в регионе (22 тысячи 600 километров из 38 тысяч 700 километров общей длины границ всех государств в Арктике).

Но и это ещё не всё — Арктика была (да в целом и остаётся) труднодоступным регионом. Льды делают невозможным разработку и добычу ресурсов. А ещё не позволяют в полной мере использовать Северный ледовитый океан как транспортную артерию, несмотря на то что это самый короткий путь из Азии в Европу, а из Европы — в США.

Но скоро льды начнут таять. И тогда впервые за долгие годы человечество вспомнит, что и на Земле осталось что исследовать, осваивать и за что сражаться. Ведь Арктика скрывает огромные запасы нефти, газа и редких металлов для высокотехнологичных отраслей экономики.

Сейчас эти ресурсы — ничьи. Но все арктические страны уже готовятся к этой новой Большой гонке. Пытаются доказать, что большая часть Арктики — продолжение их континентального шлейфа, проводят военные учения в условиях сверхнизких температур, увеличивают экономическое присутствие и создают уникальные технологические решения вроде российского флота атомных ледоколов.

Армия США открыто публикует доктрину “Возвращение господства в Арктике”. Китай, не имеющий арктических границ, провозглашает, что он “приарктическое государство”, открыто планирует построить Полярный Шёлковый путь и даже расширить на Арктику военное планирование. Дания уже давным-давно использует Гренландию как плацдарм для превращения в арктическую сверхдержаву. НАТО, после вступления туда Финляндии и Швеции, активно милитаризирует регион. А глава МИД России Сергей Лавров заявляет: “Россия полностью готова к арктической войне с НАТО”.

Кажется, новый театр глобального противостояния уже обретает свои контуры и вполне может вспыхнуть в обозримой временной перспективе.

Так давайте разберёмся, что к чему.

Название “Арктика” имеет греческое происхождение. И значит, что регион находится под созвездием Большой медведицы. Примыкает она к Северному полюсу и распространяется на крайние земли Евразии с Северной Америкой. И распространяется на Северный Ледовитый, Тихий и Атлантический океаны. Точная граница не определена: в зависимости от того, как её проводить, площадь Арктики составляет либо 21, либо 27 миллионов квадратных километров.

Как много ресурсов скрывает регион — всё ещё до конца неизвестно. По оценкам геологической службы США 2008 года, там может находиться больше 22% всех мировых неразведанных запасов нефти и газа. А именно 13% мировых неразведанных запасов нефти (90 миллиардов баррелей), 30% неразведанных запасов природного газа (48,3 триллиона кубических метров) и 20% неразведанных запасов газового конденсата (около 44 миллиардов баррелей).

Критически значимые минеральные ресурсы тоже представлены в Арктике в значительном количестве: среди них литий, кобальт, теллур, галий и цинк. По данным Национального совета по разведке США, общая стоимость таких ещё не принадлежащих никому ресурсов может достигать около 1 триллиона американских долларов.

И только 16% от всех этих богатств находятся на суше арктических государств. 84% располагаются на континентальном шельфе. То есть на морском (или океаническом) дне.

Здесь возникает два интересных момента.

Первый — доступ к ресурсам сейчас затруднён. Буквально льдом. Но из-за изменения мирового климата (набившее оскомину “глобальное потепление”) этого льда становится всё меньше. Общие объёмы арктического морского льда в 2002, 2005 и 2007 годах достигали рекордных минимумов. Они сократились на 39,2 процента меньше, чем в среднем за период с 1979-го по 2000 год. Очередной минимум зафиксировали в 2012 году. Потом — значения были близкими к норме. Но, если верить докладу Межправительственной группы экспертов по изменению климата от 2021 года, уже к сентябрю 2050-го Арктика лишится примерно одного миллиона квадратных километров морского льда. Прогнозируется, что регион станет “существенно отличаться” от того, каким представляется сейчас.

То есть потенциально ресурсы станут доступнее. А их добыча — легче. Более того, станет легче и передвижение по Северному Ледовитому океану: что открывает перспективы для торговли и грузоперевозок.

Но тут мы переходим ко второму важному моменту. По международному морскому праву — ресурсы континентального шельфа Арктики ничьи. То есть ни у кого в мире пока нет преимущественного права на разработку этих недр.

Раньше правовой статус Арктики был довольно подвешенным и рыхлым. Она делилась на так называемые сектора. Как правило, страны сами в одностороннем порядке объявляли что-то своим. А потом в привычку вошло соединять крайние точки суши арктических государств с Северным полюсом и образовавшиеся сегменты планеты закреплять за соответствующим государством. Напомним, приарктическими странами считаются Дания, Исландия, Канада, Норвегия, США, Финляндия и Швеция. Все вместе они входят в организацию под названием “Арктический совет”.

Но в 1982 году была принята Международная конвенция ООН по Морскому праву. Известная так же как “Конституция морей”. По этой конвенции суверенитет любого морского государства распространяется только на 12 морских миль (22,2 километра) от так называемой исходной линии (чаще всего это линия наибольшего морского отлива от берега). И существуют так называемые исключительные экономические зоны — их ширина уже 200 морских миль (примерно 370 километров). В этих границах любое государство может добывать как живые, так и неживые ресурсы: рыбачить или бурить скважины.

Но этого всё ещё недостаточно для того, чтобы добраться до Арктики. Никому из восьми приарктических государств. Пусть США Конвенцию и не ратифицировали.

Есть, правда, нюанс. Теоретически существует возможность признать за той или иной страной права на морские территории шириной больше 200 миль от исходной линии. Если доказать, очень грубо говоря, что континентальный шельф — это географическое продолжение твоей страны. Доказывать это нужно в специальной Комиссии по границам континентального шельфа при ООН. Вот только каждая из стран стремится доказать именно своё, подкрепленное “наукой” право на недра, — а рассмотрение заявок затягиваются на десятки лет.
Может возникнуть вопрос: а как тогда добывают ресурсы в Мировом океане? Недра же есть не только в пределах 200 миль от берега. Вопрос логичный. И ответ простой: никак. Существует ещё одна структура ООН — Международный орган по морскому дну (МОМД). Именно он и должен санкционировать разведку и добычу ресурсов в международных водах.

Вот только за всё время своего существования МОМД выдал всего 34 лицензии на разведку ресурсов. И ни одной лицензии на разработку недр. По сути, все залежи ресурсов во всех международных водах не добываются никем. Всё из-за отсутствия необходимого регулирования для глубоководной добычи или так называемого mining code. МОМД очень долго разрабатывает протоколы — и, предварительно, они должны быть приняты только в этом году. Но и это не гарантированно.

Так как же в этих условиях приарктические страны планируют стратегию своего развития — или даже доминирования — в регионе. Давайте пойдём по порядку.

Российская арктическая граница, повторимся, самая протяженная в мире. А её сектор — если следовать секторальному принципу — самый крупный среди прочих. Правда, в 1997 году после бурных споров Россия всё же ратифицировала Морскую конвенцию ООН. Поэтому история с “секторами” сейчас входит в противоречие с принятыми международными нормами.

Что интересно: Россия наиболее подготовлена к арктической гонке за счёт долгой и кропотливой работе в регионе.

В Основах государственной политики Российской Федерации в Арктике указано несколько “национальных интересов”, на которых можно остановиться подробнее. Первые два довольно очевидны: обеспечение суверенитета и территориальной целостности Российской Федерации и сохранение Арктики как территории мира, стабильного и взаимовыгодного партнёрства.

В совокупности сформулированные таким образом интересы обозначают одно: безопасность.

Следующий интерес обозначен так: “Развитие Арктической зоны Российской Федерации в качестве стратегической ресурсной базы и её рациональное использование в целях ускорения экономического роста Российской Федерации”.

Иными словами, речь идёт об эксплуатации природных ресурсов региона для национального развития.

И, наконец, отдельным национальным интересом является “развитие Северного морского пути в качестве конкурентоспособной на мировом рынке национальной транспортной коммуникации Российской Федерации”.

По сути, эта триада национальных интересов и образует костяк Арктической стратегии.

Что такое Северный морской путь? Это кратчайшая морская дорога из европейской части России до Дальнего Востока через Северный Ледовитый океан. Но что самое интересное — в законодательстве России он определён как “исторически сложившаяся национальная транспортная коммуникация Российской Федерации”.

Частично это сделано, чтобы легитимировать расширенные права на морскую территорию шириной более 200 миль от берега. Россия здесь апеллирует к статье 234 Морской конвенции под названием “Покрытые льдом районы”, — но там возникают классические для международного права поводы толковать нормы “расширительно”.

Северный морской путь ещё продолжают осваивать. Россия создала целый флот атомных ледоколов (кстати, единственный в мире) для облегчения прохода грузовых суден. Вкладываются ресурсы в логистическую инфраструктуру — терминалы, кабели, гидротехнические сооружения.

А план на него необычайно прост — превратить СМП в эффективную транспортную артерию. В теории этот маршрут экономит перевозчикам время: по нему реально быстрее перевозить грузы, чем огибать Африку или ждать очередей в Суэцком канале. Более того, он безопаснее — ведь не приходится иметь дела с пиратами или неправительственными группировками, которые так часто вмешиваются в торговлю на африканских маршрутах. Ещё лучше — нужно меньше денег: происходит экономия на топливе и не нужно платить комиссию, как в случае с тем же Суэцким каналом.

Но это в теории, а есть практика. На текущем уровне развития очень немногие судна могут пройти по СМП. А те, которые могут, способны перевозить меньше грузов, чем хотелось бы. Более того, невозможно спрогнозировать заледенение маршрутов. То есть точные сроки поставок могут варьироваться, а это мало кому из перевозчиков нравится. И, наконец, более долгие маршруты тоже иногда выгодны. Ведь по дороге из начального в конечный пункт судно может разгружать часть контейнеров в одних портах и загружаться там же, — а таких остановок может быть довольно много.

Да, действительно, грузооборот по СМП растёт. В 2024 году перевезли 37,9 миллиона тонн грузов. Что на 1,6 миллиона тонн больше, чем в прошлом году. С начала 2024 года специалисты “Главсевморпути” рассмотрели 1312 заявлений на плавание в акватории СМП. Что тоже исторический рекорд. Но в целом это всё ещё работа на перспективу. Существенно нарастить грузооборот планируют к 2035 году — до 160 миллионов тонн в год.

Основная статья поставок по СМП — нефть. Очевидно, в Китай. Именно Китай критически заинтересован в развитии этой инфраструктуры. Ведь когда льды растают, эта страна будет главным выгодоприобретателем от более удобной торговли с Европой. Но об этом немного позже.

Очевидно, что такая перспективная транспортная артерия будет ещё эффективнее, если превратить Арктику в мощный хаб по добыче ресурсов, чтобы максимально приблизить добывающую промышленность к логистическим центрам — и с ещё более сокращёнными издержками доставлять её всем заинтересованным покупателям.

И здесь Россия пытается использовать механизм уже упомянутой Комиссии по границам континентального шельфа при ООН. В 2001 году наша страна подала туда заявку с обоснованием того, что подводный хребет Ломоносова и поднятие Менделеева — продолжение её шельфа. Но тогда заявку отклонили.

В 2015 году мы повторно подали уже переоформленную заявку с анимационными моделями морского дня. Её приняли, но рассмотрение затягивается.

Эти территории позволят России контролировать 1 миллион 200 тысяч квадратных метров арктического дна. То есть стать безусловной господствующей силой в регионе.

Очевидно, что этот статус (потенциальный и актуальный) необходимо защищать. Во времена холодной войны советские войска очень плотно присутствовали в регионе, ведь главный геополитический противник был буквально через полюс от них. Но с потеплением отношений всё сошло на нет и присутствие, казалось, потеряло всякий смысл.

Только казалось.

В 2013 году Минобороны России заявило о возобновлении военного присутствия в Арктике на постоянной основе.

Впрочем, ещё с 2007 года Россия начала строить военную базу “Арктический трилистник” на Земле Александры. Проект площадью в 14 тысяч квадратных метров долго держали в секрете и раскрыли его существование широкой публике только в 2015 году. Строили её в тяжелейших условиях арктической пустыни, подвозя все необходимые комплектующие как раз по СМП. Окончательно базу обустроили в 2020-м.

А в 2018-м в эксплуатацию сдали базу “Северный клевер” на Котельном острове в архипелаге Новосибирские острова. Там размещается 99-я тактическая группа Северного флота.

В Арктическом регионе находятся ещё более серьёзные силы — так называемые стратегические силы сдерживания. Иными словами, ядерные. В Муромской области располагается 31-я дивизия подводных лодок Северного флота, способных запускать ракеты с ядерным носителем.

А в 2023 году Россия провела успешное испытание крылатой ракеты с ядерной установкой “Буревестник”. По данным ряда западных СМИ, это тоже происходило в Арктике.

Арктическая политика США долгое время базировалась на противостоянии с Советским Союзом. На территории Гренландии у них до сих пор находится военная база (раньше называлась Туле — теперь Питуффик). Раньше там находились ядерные бомбардировщики, а сами американские власти планировали там целый подлёдный город с системой туннелей длиной в 4 тысячи километров. Где располагались бы 600 мобильных стартовых площадок с межконтинентальными баллистическими ракетами, направленными на СССР.

Проект был секретным и получил название “Ледяной червь”. Его начали в 1958 году. Успели построить под Гренландским ледяным щитом магазин, церковь, пару социальных объектов и существенно наследить радиоактивными отходами. Но оказалось, что ледники внутри щита перемещаются гораздо быстрее, чем рассчитывалось. И в 1963-м “Ледяного червя” свернули.

В дальнейшем северные позиции США нельзя назвать экспансионистскими. Да, все программные документы содержали пункты о том, что “США — арктическое государство” и его задача “сохранять собственный суверенитет и укреплять безопасность в регионе”. Аккуратные заметки о том, чтобы сильнее влиять на происходящие процессы и отстаивать свои интересы, тоже можно обнаружить. Но часто акценты ставились на “международном сотрудничестве” и “процветании” для всех. В этом духе была, например, выдержана стратегия Обамы 2013 года.

Яркий пример условной неподготовленности США к конкуренции за ресурсы — их ледокольный флот состоит всего из двух атомных ледоколов. И только один из них по своей конструкции пригоден для льдов Арктики и Антарктики.

Всё изменилось после того, как стало очевидно: геополитические тенденции обострились. И вот уже в 2019 году госсекретарь Майк Помпео заявил:

Потом и Трамп в первый раз озаботился возможностью покупки Гренландии. А в 2020-м президент подписал Меморандум о защите национальных интересов США в регионах Арктики и Антарктики. В нём содержатся предписания: изучить все возможные сценарии обеспечения “национальной и экономической безопасности”, включая разведку ресурсов и их извлечение. А для этих целей необходимо создать собственный ледокольный флот. Также предполагается создать как минимум по два места базирования кораблей США внутри страны и за её пределами. И этот флот, конечно же, должен быть “боеспособным”.

В 2022-м, после начала СВО и нового витка конфронтации России с Западом, уже администрация Байдена выпустила обновлённую Национальную стратегию по Арктике. Во вступительной части которой уже обозначен дух соперничества как с Россией, так и с Китаем. По мнению американского руководства, США должны иметь возможность как эффективно конкурировать с ведущими игроками, так и “управлять напряжённостью”.

Отдельно отмечена необходимость долгосрочных инвестиций, которые “предвосхищали бы изменения ближайших десятилетий в регионе”, чтобы быть к этим изменениям “подготовленными”.

При этом Пентагон регулярно обновляет редакции непосредственно военных стратегий по Арктике. Последняя из них датируется 2021 годом и называется достаточно броско: “Возвращение господства в Арктике”. Основными угрозами там вновь называют Россию и Китай. Причём авторы отдельно останавливаются на критической значимости Арктики для России и необходимости контролировать регион для сохранения статуса “великой державы”.

Для этого армия США обязана создать новое поколение солдат, способных вести операции в уникальном географическом ландшафте и при сверхнизких температурах. И с целью обеспечить это необходимо модернизировать и управление арктическими подразделениями, и систему коммуникации между ними.

В 2024 году, видимо в качестве меры реализации этой стратегии, на учениях НАТО Arctic Edge (“Арктическая вершина”) отрабатывалось десантирование американских военных в Норвегии после их переброски через Северный полюс.

Для Канады, в отличие от США, Арктика изначально была в приоритете. И для контроля над ней прилагались существенные усилия. В целом это объясняется географией и международным статусом государства. У него больше северных территорий, чем у соседа по материку, а влияния при этом существенно меньше. Тогда суверенитет над Севером становится тем рычагом, который может превратить Канаду в “великую державу” и существенно усилить её роль на мировой арене.

Канада исторически была первой страной, которая объявила свой суверенитет на все территории между Северным полюсом и своим побережьем — случилось это в 1909 году. А в 1925 году Канада и создала уже упомянутый секторальный принцип — в одностороннем порядке закрепив свои права на сектор. В 1926-м так же сделает СССР.

Одержимость Канады доказыванием своего суверенитета иногда приводила к трагикомическим случаям. Дело в том, что в рамках запроса на легитимность у Канады есть очень ценный ресурс: иннуиты. Эскимосы, которые считаются коренным народом для этих северных широт.

И вот переносимся в 1953 год. Канада хочет утвердить свой суверенитет над Арктическим архипелагом островов. И для этого находит 92 иннуитов, которых переселяет из Низкой Арктики (преимущественно покрытой тундрами) в Высокую Арктику (где вокруг арктическая пустыня — снега и льды).

Им обещали широкие территории, угодья для охоты и материальную поддержку. Но уже на корабле многие иннуиты узнали, что их разлучат друг с другом и отправят в разные деревни. А на месте оказалось, что и охотиться, и жить в новых погодных условиях гораздо сложнее, чем было раньше. Не получалось ни находить добычу, ни строить жильё, ни привыкнуть к одному световому дню в году.

А что ещё важнее: власти обещали, что, если на новом месте не понравится, через два года люди смогут вернуться обратно. Разумеется, обещания никто не сдержал. Официально извинились перед переселенцами только в 2010 году.

При этом Канада спорит из-за Арктики и с США. Королевство утверждает, что воды вокруг Арктического архипелага — её внутренние. И дважды — в 1969 и в 1985 году — после прохода американских кораблей через эти воды высказывала своё недовольство Вашингтону. После чего меняла законодательство, усиливала системы коммуникации и наращивала военное присутствие.

Морскую конвенцию ООН Канада подписала в 2003 году. И сразу объявила о своих территориальных претензиях. По привычной схеме: арктический шельф — это продолжение шельфа североамериканского континента, то есть это всё наше. Но самое интересное: Канада претендует на те же территории, что и Россия: хребет Ломоносова и поднятие Менделеева.

Заявку в ООН с обоснованием претензий подали в 2013 году. Но самое интересное — тогдашний глава Министерства международных дел сказал: позднее мы подадим и заявку с обоснованием претензий на Северный полюс.

В 2024 году Канада уже демонстративно объявила Арктику главной зоной своих силовых интересов. Тогда вышла обновлённая стратегия безопасности региона под названием “Наш Север: сильный и свободный”. В ней в числе главных угроз, как и в случае с американскими программами, указаны Россия и Китай.

Другой арктический игрок – Дания может считаться арктическим только из-за наличия Гренландии. Которую королевство считает автономной территорией. И Дания — вы удивитесь — тоже объявила, что хребет Ломоносова и ряд прилегающих территорий — это их континентальный шельф. Только, по их версии, это не продолжение Евразии или Северной Америки, а затонувшая часть Гренландии. Заявку в Комиссию они подали в 2014 году. Их претензии также распространяются на Северный полюс и затрагивают воды вплоть до Исключительной экономической зоны России.

Именно Гренландия стала краеугольным камнем для масштабного “арктического поворота” Дании после 2008 года — концентрации усилий государства на регионе и повышения своей роли в нём. Наличие Гренландии в составе Дании постулируется во всех возможных планах и стратегиях. В 2022 году Дания также выпустила арктическую стратегию безопасности. Главные угрозы… нетрудно угадать: Россия и Китай. США считаются ближайшим партнёром в общем деле укрепления безопасности. По крайней мере, пока что считались. В последние годы Дания существенно увеличивает расходы на оборону своих самых северных территорий на сотню миллионов крон.

Интересы других стран Арктического клуба — Норвегии, Исландии, Швеции и Финляндии — в целом синхронизируются с “общезападными интересами”. Им выгодно сотрудничество в рамках НАТО и совсем не выгодно, если Трамп начнёт это единство нарушать.

Самая северная точка Китая находится на широте европейских столиц. Но это не помешало ему объявить себя “приарктическим государством” в 2018 году. Согласимся, формулировка странная, но обосновывать свой статус великой державы как-то нужно.

Как и любой другой дипломатический документ Китая, его арктическая стратегия написана очень “мирным” языком. То есть интересы Китая продиктованы его ролью в глобальной экономике и необходимостью процветания всего человечества, которое может быть достигнуто — разумеется — только при китайском участии.

Наверное, лучше всего такой замаскированный прагматизм раскрывается в пункте Win-win result:

Ещё там можно обнаружить множество исторических справок про то, какое значительное участие КНР принимала в развитии Арктики и её исследованиях. Но обнаружить пунктов про потенциальные угрозы или конкурентов — как это было во всех последних западных стратегиях — просто невозможно.

Реальный же интерес выражается в так называемом “Полярном шёлковом пути”. То есть транспортной артерии из КНР в Европу и Северную Америку, которая на данном этапе затрагивает и Северный морской путь, контролируемый Россией. А в будущем, когда Арктика полностью растает, грузы можно будет перевозить напрямую через Северный полюс.

Китай уже участвует в ряде крупных российских инфраструктурных проектов. Судоходная компания КНР COSCO сейчас проводит примерно 30% всех рейсов по СМП. А нефтегазовый концерн Китая владеет 20% акций российского проекта “Ямал-СПГ”, который добывает, сжижает и транспортирует природный газ.

А с конца нулевых годов Китай инвестирует в инфраструктурные проекты в Гренландии. В 2009 году компания Jiangxi Zhongrun (мы тоже не можем выговорить) получила патент на разработку меди на острове. А в 2015-м фирма General Nice стала заниматься добычей там же железной руды. Опосредованно китайские инвестиции могут присутствовать в проекте по разработке месторождения Кванефьельд — там содержатся редкоземельные металлы, которые используют в производстве электроники.

Строит и Китай свой собственный ледокольный флот. Летом 2024 года он впервые в своей истории направил в Арктику сразу три ледокола одновременно.

При этом самым примечательным моментом в Китайской арктической политике остаются заявления руководства о том, что “Арктика принадлежит всему человечеству”.

Ведь это в перспективе открывает дверь всем государствам — вне зависимости от их географии — для участия в Большой гонке. Достаточно просто объявить себя “приарктическим”.

Что у человечества остаётся в итоге?

Через пару десятков лет Арктика станет тем, чем Средиземное море было во времена Римской империи. Одной из главных точек приложения усилий ключевых государств и цивилизаций.

Происходит это в условиях, когда большая часть институтов международного права демонстрируют свою несостоятельность. Не говоря уже о том, что само морское право оставляет неимоверное множество лакун и непрояснённостей.

Очевидно, что складывается два противостоящих друг другу блока. Первый включает в себя США и страны НАТО. Второй — Россию и Китай.

При этом ключевые игроки: а) конфликтуют со вчерашними союзниками; б) наращивают военный потенциал в регионе.

Тогда можно выделить несколько сценариев развития ситуации в регионе:

Сценарий первый — инерционный. Ситуация остаётся напряжённой, но происходит это в холодных (как бы это иронично ни звучало) формах. Страны НАТО продолжают сотрудничать друг с другом и в целом ведут скоординированную политику. С ними конкурируют Россия и Китай. При этом возможные споры и конфликты решаются если не международными институтами, то путём тайных и явных переговоров. Возможны взаимовыгодные сделки и партнёрства. За каждым закрепляется более или менее устойчивая зона влияния, и у каждого есть более или менее понятный и задекларированный перечень интересов.

Сценарий второй — динамический баланс сил. Этот сценарий отталкивается от неореалистической политики, которую, по крайней мере на уровне заявлений, хочет осуществлять Трамп. США переходят к более агрессивному утверждению своих национальных интересов в регионе и готовы к конфликтам со своими партнёрами по НАТО. Но окончательно западного единства эти конфликты не рушат. Гренландия здесь может оказаться приоритетной инвестиционной зоной США в составе Дании либо объявить независимость и на льготных условиях впустить американский бизнес и военных. Отношения с Канадой ослабевают, и периодически возникают споры или недопонимания. Россия по-прежнему сотрудничает с Китаем для укрепления общих транспортных мощностей. Такой расклад опасен тем, что каждый игрок может в какой-то момент вступить в блок с другим ради достижения определённой цели. При этом потенциал для обращения к международным институтам минимален, а тайные и явные переговоры могут быть осложнены. Каждый раз может возникать новая конфигурация стран, дружащих между собой, и стран, друг с другом враждующих. И каждый раз баланс сил в регионе будет переизобретаться. Пример: недовольные американским давлением страны идут на сближение с Китаем, чтобы заработать на более дешёвых схемах доставки товаров, а США в ответ на это либо вводят транспортные блокады, объявляя часть вод своими (помним, они даже Морскую конвенцию не ратифицировали), либо усиливают давление на ЕС. В случае обретения и сохранения Гренландией независимости она может торговать своим плацдармом и сотрудничать с теми, кто может предложить больше. Теоретически в условном будущем и Россия сможет выбирать между Западом и Китаем, если поймёт, что китайские интересы превратились для неё в угрозу.

Сценарий третий — полярный хаос. Западное единство окончательно разрушено, даже хлипкого намёка на координацию усилий нет. Каждая страна объявляет существенную часть Арктики своим историческим владением. Нет никакой возможности международных органов закрепить право на разведку или добычу ресурсов за тем или иным государством. При таком сценарии в выигрыше окажутся те страны, которые смогут силой обеспечить работу своих станций, вышек и любой другой инфраструктуры по добыче и транспортировке ресурсов. При этом регулярные военные вылазки и операции могут стать обычным делом. Сила даже сепаратных договорённостей будет минимальной, и в любой момент любой объект любого государства может быть объектом для атаки. Что в целом поставит под угрозу долгосрочные планы по освоению Арктики.

В каком из этих вариантов наиболее вероятна угроза прямого военного конфликта между НАТО, Россией и Китаем. Во всех трёх. Просто в меньшей или большей степени. Вопрос только в том, как именно потенциальное столкновение трактовать. Ведь даже если при инерционном варианте развития событий Россия сочтёт действия НАТО угрозой или наоборот, то это прямая дорога уже к ядерной конфронтации. А мы помним, что Арктика – максимально удобный плацдарм для размещения баллистических ракет.

В любом случае, контуры арктического противостояния могут сказать о нашем мире как минимум две важные вещи.

Во-первых, наши убеждения, что эпоха Великих открытий, колонизаций и покорений закончилась, что в мире больше нет той Terra Incognita, которую можно исследовать и присвоить себе, оказались ложными. На наших глазах происходят невероятные изменения. Меняется наш оптимизм в отношении ООН и “общечеловеческих усилий”, меняется планета, меняются наши подходы к табуированным зонам существования, мы вынуждены будем сражаться за совершенно новые горизонты, от сражений за которые вынужденно или добровольно отказались. Кому может принадлежать мировой океан, если международные регуляции дали сбой, как объявить суверенитет над водой? Кому достанется Антарктида, разработка ресурсов которой запрещена до 2048 года? Можно ли говорить о суверенитете над космосом и как сражаться за его бесконечные бездны и инопланетные минералы, если или когда мы дойдём до этой стадии развития человечества? В конце концов, как должен быть устроен мир глобальной информации, виртуальных миров и продолжения человека в киберпространствах — может ли там существовать контроль и кому он должен принадлежать?

История началась заново. И всё это — наши новые рубежи. Даже так: всё это — фронтиры нашего будущего.

Во-вторых, долгие годы многие философы, гео- и просто политики считали, что Россия — это Хартленд, мощнейшая континентальная сила, которая и организована соответствующим образом. Но таяние арктических ледников и восходящая роль Арктики превращает Россию в морскую сверхдержаву. И здесь уже нам придётся пересмотреть своё отношение к самим же себе. Опять же помним, что это только первый мощный вызов из множества новых фронтиров. Каждый из которых, вероятно, заставит нас если не отметать то, что казалось нам основой нашей идентичности, то существенно его дополнять и соответствовать вызовам новой большой Истории.