Грегор
Макгрегор:
Бендер, опередивший своё время
20 марта 1823 года к берегам Южной Америки причалил корабль Kennersley Castle. Пассажиры ступили на земли Москитового берега, сейчас это территория Никарагуа.
В ту пору Москитовый берег был далеко не островом с рекламы Баунти, которую ожидали увидеть прибывшие англичане. Испанцы, державшие эту территорию под своим контролем, даже не стали пытаться колонизировать узкую полоску берега с ужасным климатом, окружённую непроходимыми лесами. Но пассажиры корабля пока об этом не знали.
Они думали, что приехали писать историю молодого государства Пояис. Многие продали всё, что имели в Европе, — в том числе и жильё. Воодушевлённые колонисты рассчитывали занять высокие посты, построить карьеру, а то и заслужить похвалу от самой Короны — за облагораживание королевских владений на берегу Атлантического океана.
После них прибыло ещё несколько кораблей с переселенцами, но информацию о дальнейшем размещении уточнить было не у кого. Вокруг дремучие джунгли, иногда с визитом приходят английские пираты. Тут-то граждане-пояисяне и поняли, что крупно попали. Виновником недоразумения оказался шотландец Грегор Макгрегор.
Офицер сделал себе имя за счёт двух удачных браков. Из заслуг — поучаствовал в войне на Пиренейском полуострове, но после ссоры с коллегой подал в отставку и вернулся на родину, в Шотландию.
Когда первая супруга Макгрегора скончалась, он решил, что в Британии его больше ничего не держит. «Искать себя» авантюрист отправился в Венесуэлу, прямо в разгар борьбы за независимость от испанцев.
В Латинской Америке Макгрегор показал, что он всё-таки чего-то стоит как генерал. А ещё — повторно женился на двоюродной сестре Симона Боливара. Боливар, в общем-то, ту самую борьбу и возглавил, став национальным героем. Чтобы доказать, что он «жених с приданым», Макгрегор решил обзавестись собственной латифундией. Попытался занять форт на севере испанской Флориды, но сперва его начали теснить аборигены, а затем возобновившие наступление испанцы. К тому времени Макгрегор устал жить войной и метаться с места на место. Хотелось стабильности. И денег.
В Латинской Америке Макгрегор показал, что он всё-таки чего-то стоит как генерал. А ещё — повторно женился на двоюродной сестре Симона Боливара. Боливар, в общем-то, ту самую борьбу и возглавил, став национальным героем. Чтобы доказать, что он «жених с приданым», Макгрегор решил обзавестись собственной латифундией. Попытался занять форт на севере испанской Флориды, но сперва его начали теснить аборигены, а затем возобновившие наступление испанцы. К тому времени Макгрегор устал жить войной и метаться с места на место. Хотелось стабильности. И денег.
Макгрегор решил найти место более безопасное, и на его удачу такое место довольно скоро отыскалось. В 1820 году он оказался на берегу Гондурасского залива. Там генерал повстречал индейского вождя, который за скромную плату — пару бутылок рома и несколько побрякушек — подписал один документ.
В документе было указано, что теперь земли на берегу Москитов принадлежат генералу и его потомкам. Земля была не такая уж плохая. Во всяком случае, по площади больше, чем Уэльс.
В 1821 году Макгрегор вернулся в Лондон. Но не просто офицером, сражавшимся на дальних берегах, а «касиком Пояиса». Что за касик? Какого Пояиса? Сам Макгрегор объяснил свой причудливый титул заимствованием из индейских языков. Якобы «касик» — это «вождь». А Пояис — это райский уголок, спрятавшийся от грубой цивилизации, терра инкогнита.
Макгрегор развернул целую рекламную кампанию, прославлявшую его «маленькое, но гордое государство». Он показывал бело-зелёный флаг, оставшийся после проваленной флоридской кампании, от руки нарисованные купюры и форму своих солдат. Он нанял музыкантов, которые пели хвалебные песни о Пояисе, расхаживая по лондонским улочкам. В офисах раздавали брошюрки с рекламой и государственные облигации Пояиса — сто фунтов за штуку.
И вот Макгрегор уже продаёт на странных берегах дома и целые плантации. От желающих переехать туда не было отбоя, и уже в начале 1822 года в Пояис отправился первый корабль. Каково было удивление пояисцев, которые приехали не на райские пляжи с отстроенной недвижимостью, портом и проложенными улочками, а… в непроходимые джунгли.
Верить в обман не хотелось. Поселенцы разбили лагерь и решили дождаться. Чего — сами не знали. Дождались второй паром, прибывший спустя четыре месяца с новыми «колонистами». Лагерь расширялся.
Ещё через два месяца мимо берега Москитов проходило судно. Капитан, морской волк, сказал бедолагам, что эти воды он знает как свои пять пальцев. Но вот о Пояисе слышит впервые.
К тому моменту количество людей в лагере сократилось, а на стихийно возникшем кладбище — увеличилось. Англичане страдали экзотическими болезнями, вестей с большой земли не было. Капитану удалось убедить их, что и не будет. К тому же переселенцы повстречали того самого вождя, с которым Макгрегор заключил договор. Оказалось, что по договору у шотландского афериста не было никаких прав распродавать индейские земли. Все прибывшие — незаконные мигранты, которые немедленно должны покинуть берег.
На обратном пути выжившим встретились ещё пять кораблей со счастливыми обладателями земли в Пояисе, которых пришлось огорчить. Суда вернулись в Англию.
А что случилось с Макгрегором? Он бежал в Париж, где продолжил распродавать земли несуществующего государства. Правда, французы с ним не церемонились и быстро поместили под арест. Он прикинулся борцом за свободу Латинской Америки — и был оправдан. Но чтобы не навлечь международный скандал, Макгрегора отправили на родину. Там он попытался возобновить свою деятельность, но полиция пресекала все его потуги. В конце концов Грегор Макгрегор получил гражданство Венесуэлы и в 1845 году тихо умер в собственном доме.