Дети Донбасса, часть 1: гонщик

"Был обычный день. Мама пошла с крёстной моего брата, ихних братьев пошли убирать. И я только поговорил с мамой, она была в магазине. Потом проходит минут 15, я слышу взрывы. Потом младшая сестра начинает бегать, орать, звонить крёстной. Я не сразу в это поверил. Мама не сразу умерла. Она умерла через час после того, как это случилось. Даже меньше. Минут 40".

Вадиму Ковалёву из Макеевки 12 лет. То, о чём он рассказывает, случилось 5 месяцев назад, 23 апреля: мама Юля ходила с его тётей на кладбище убирать могилы родных. Зашла в магазин, купила бутылку вина, чтобы помянуть погибших, возвращалась домой. А потом раздался взрыв. ВСУ-шный снаряд упал недалеко от женщин — тётя умерла мгновенно, Юля скончалась уже в машине скорой.

Родной отец Вадима умер от рака — давно, когда он был ещё младенцем. Позже мама Юля вышла замуж за Рустама, ополченца из Туркменистана, с 2018-го воевавшего в рядах НМ ДНР. Он два раза был ранен, в последний раз — в 2022 году под Бахмутом. После этого мужчину комиссовали. А когда погибла Юля, они с Вадиком остались вдвоём "на хозяйстве". Вадим называет Рустама папой.

Вадик — спокойный мальчик. Без особых эмоций рассказывает нам всё, о чём его спросят. Показывает реликвии — сумку, с которой мама шла в магазин в тот день. Телефон, по которому она разговаривала, когда разорвался снаряд, — на крышке следы осколков. Над кроватью висит гирлянда из сморщившихся, сдутых воздушных шариков. Их надували маме на день рождения, 14 апреля, за 9 дней до гибели.

Это непростая задача. У этого мальчика со взглядом взрослого нужно узнать его детскую мечту и попытаться её исполнить. Он рассказывает свой сон: включил радио, а там говорят, что война кончилась и наши победили. Нет, этого пока не можем.

Видеоверсию смотрите здесь

Макеевка, пригород Донецка, находится примерно в 40 километрах от линии фронта, и сейчас сюда долетают только дальнобойные снаряды. По словам Рустама, Юлю убил американский HIMARS. Он не разорвался — "иначе здесь бы ничего не было".

Но в 2014 году бои шли совсем рядом, ВСУ обстреливали городок из миномётов, из артиллерии, закидывали ракетами.

"Вот тут у нас дверь, за которой мы жили несколько месяцев в 14-м году под обстрелами. Тут у нас погреб. Тут у нас была вентиляция, чтобы воздух подавался. Здесь у нас стояла кровать. Дети спали на кроватях, взрослые спали на полу на подстилках", — Вадим показывает подвал размером примерно два на пять. В нём постоянно жили 7 человек, высовываясь наружу, только чтобы добежать до магазина и пополнить запасы продовольствия. Света не было во всём городе.

"Я помню тот момент, когда вышел: мы сразу поехали в магазин, набрали еды, и мы обжились, потому что нас [долго] не было дома. Мы даже окна оставили открытыми в доме, мы проветривали, потом убирались. Было радостное ощущение, потому что я два месяца почти ни разу не выходил на улицу".

Простор. Вырваться наружу из тесного подвала. Уже что-то. Не тянет на мечту, но от этого можно отталкиваться.

Сейчас в подвале стоят банки с консервами и "закрутки". Вадим с Рустамом ведут здесь своё хозяйство, разводят кур.

"Утро у меня начинается с кормления животных, если папы нет дома. Потом я чищу зубы, кушаю, переодеваюсь. А дома, если папы нету, помогаю, убираю. Когда нету солнца, рву траву. Пока солнце, хожу с друзьями гулять. Потом вечером прихожу, помогаю по двору, подметаю траву, рву чуть-чуть, потом моюсь и ложусь отдыхать", — рассказывает Вадик, и потом мы идём кормить кур. Они носятся по двору и, как говорит парень, "клюют за шлёпки".

"Когда мне делать нечего, я рисую. [Сейчас] я нарисовал речку. Ну, наш пляж, речка. Подстилка, костёр, лавочка и речка. В этом месте мы всей семьёй даже были. Классное место! Как же мне нравится! Здесь красиво, здесь спокойно".

Потом Рустам с Вадимом едут на кладбище. Отчим внезапно отдаёт парню ключи от машины: "Ты поведёшь". Наверное, чтобы грустная поездка была не такой травмирующей. Так мы узнаём, что подросток очень любит машины.

Могила Юли всегда убрана, на ней — множество цветов. Мужчины, маленький и взрослый, плачут, Рустам пытается разговаривать с умершей.

На обратном пути Вадик снова за рулём, рассуждает о том, как так получилось, что мы с украинцами "были братьями, а стали врагами". Впроброс спрашиваем, хотел бы он покататься на гоночной машине? Глаза загораются: "Конечно!" Пока возвращаемся, у нас появляется план. Теперь мы знаем, что можем сделать для мальчика, который почти не помнит мирной жизни.

Вадим за рулём катера, на нём — белая с синим капитанская шапка. Лодка с большой скоростью летит по воде, а вода всё несётся и несётся навстречу, вода не кончается. Это Енисей, могучая сибирская река, которую парень сегодня увидел в первый раз.

Лена, гид, подарила ему десятирублёвую купюру: "Смотри, мы сегодня увидим всё, что на ней нарисовано". Красноярскую ГЭС, часовню Параскевы Пятницы, коммунальный мост, соединяющий две Сибири — Западную и Восточную. Сейчас подросток несётся по воде, простор распахивается ему навстречу, как когда-то распахнулся чистый воздух после двух месяцев в подвале, под обстрелами.

"Сильно поворачивать страшно. Колёс нет, но такое чувство — летишь", — говорит Вадим, прежде чем заложить вираж.

Потом Лена рассказывает ему, какие животные обитают в сибирских лесах, вместе они поднимаются на Красноярскую ГЭС и даже купаются в Енисее. Почти как в тот день, который мальчик из Макеевки рисует, "когда ему нечего делать".

"Впечатления зашкаливают. Мне здесь очень спокойно. Тут нету громких взрывов или даже пролёта самолётов. Такого нет. У меня там, где я живу, там не так красиво, как здесь", — говорит он. И ещё вспоминает, что собирался посмотреть Россию с мамой. На этом впечатления, конечно, не заканчиваются.

Всюду ревут моторы. Мы находимся в гаражах команды TAKAYAMA FORWARD AUTO. Здесь готовят к заездам гоночные машины, а рядом — соревнуются в дрифте. Это то, чего так хотел Вадим. И мы приехали сюда.

Здесь с ним разговаривают как со взрослым. Лично директор команды Александр Смирнов объясняет всё про автомобили, открывает капоты, называет характеристики. Вадик слушает серьёзно, но иногда вздрагивает от цифр: 900 лошадиных сил, 1000 ньютонов крутящего момента. Он садится за руль, пробует: "Это не машина, это самолёт какой-то". Его знакомят с пилотом Георгием Чивчаном, трёхкратным чемпионом России: "Поедешь с ним".

То, что происходит дальше, повергает парня в шок и безмолвие. Его сажают на штурманское сиденье, машина трогается. На бешеной скорости Чивчан показывает ему тот самый дрифт, о котором так мечтал Вадим. В парном заезде.

Потом они летят по треку, скорость и перегрузки вдавливают парня в кресло — и он молчит, сосредоточившись на своих переживаниях. Его прорывает, когда всё заканчивается и он выходит из автомобиля.

"Выезжаем, и он как начинает за нами ехать, вообще боком вроде в одну сторону, а на самом деле из стороны в сторону, вообще класс…"

А мы смотрим, как рано повзрослевший, рано узнавший про жизнь что-то, чего не положено знать детям, Вадим снова на мгновение становится ребёнком. Таким, каким он был на фотографиях в семейном альбоме, — до того, как "это случилось с мамой".

"После того случая о маме думаю. Сижу, вспоминаю, галерею перелистываю", — это Вадим рассказывал в Макеевке, когда мы только познакомились. До Москвы, до Красноярска, до всей этой счастливой для него поездки.

В его галерее — несколько дней, которые отложились в памяти как радостные. Там обязательно фигурирует мама: она готовила пиццу, она устраивала праздник, она подарила машину на пульте управления. И ещё — там спокойно.

Вадим вернётся в родной город — со знанием о том, что рядом есть большая Россия, красивые города, бесконечные просторы, добрые люди и быстрые машины. И ещё — в его галерее появятся несколько картинок, которые он будет вынимать с полок памяти. Первые, дата на которых — после 23 апреля, после "того, что случилось с мамой".

Жизнь продолжается, и впечатлений этих будет всё больше.