Плачущий тигр: очерк из жизни добровольца-разведчика на СВО

На позиции мы добирались внутри "Тигра". "Тигр" — российский армейский бронеавтомобиль. Круто выглядит, вмещает в себя до 10 спецназеров и их шмурдяк. Шмурдяк (интересное восточное русское слово, одновременно означающее бухло, специфическую музыку и скопление личных вещей; в данном случае это баулы с необходимым) расстилается на дно, словно матрас. Спецназеры наваливаются на шмурдяк, когда место кончается — друг на друга. До точки мы доезжаем с отсиженными до отказа конечностями. Зато доезжаем — машина высокопроходимая.

Умолчим о нескольких случаях поломки в самых неприятных местах за время моей непродолжительной службы: вы сами знаете, что такое российский автопром. Хотя и чинится он так же просто, как "девятка" вашего соседа: постучать гаечным ключом, попинать, подождать. Но лучше подивитесь тому, что на "Тигра" цепляется целый пулемёт, прибавляя крутости и так охеревше выглядящей машине!

А ещё "Тигр" — электричество, тепло, крыша и просто железный рай для разведоса. В нём можно не только высушить боты после километровых хождений по лужам и грязи, но и спокойно посмотреть фильм, заварить 3 в 1 и по-возможности прилечь.

Тигр на передке создаёт уют подобно кошке в квартире. Он рычит двигателем, когда греет нас, подобно коту, мурлычущему на хозяине и отдающему своё тепло.

А ещё "Тигр" плачет по ночам.

На самом деле он плачет круглые сутки. Но узнал я об этом только ночью, ибо слёзы его падали на моё лицо во время попыток уснуть. Оказалось, это капает скопившийся конденсат. Я сразу вспомнил китайские пытки. Жизнь спецназера не должна казаться мёдом — фильмы они смотрят, пьют кофе и сушат ботинки! Поэтому, спя в "пушистике" (такой вот милый шифр), приходится укутываться с головой в спальник, даже если тепло.

Но объяснение с конденсатом лишь внешнее, не раскрывающее истинную суть. Почему же плачет тигр? Кто обидел гордое животное? Один из вариантов: ему не нравилось времяпрепровождение с нами. Мы воняем, мы громкие и грубые. Мы забили тигра всякой хернёй, которая может взорваться. Отчего ему быть радостным?

Но этот вариант не подходит. Тигр — воинственное животное, то же можно сказать и про нас. Мы братья, родственные души и относимся к своему хвостатому с любовью. Я понял, что ему действительно не нравилось. Точнее, что его обижало до глубины души, — это повторение. Несколько месяцев назад он уже проехал все эти красные лиманы и кременные, потерял своих родичей и их хозяев. За что ему это опять? Почему снова? За что он тогда терял друзей?

Объяснить мурлыкающей машине это было невозможно — сначала самому бы понять. Вымирающее животное, он снова рисковал.

Утром нужно выдвигаться. Вылезая из промокшего от кошачьих слёз спальника, важно не удариться об одноразовые гранатомёты, которые развешаны над головой. Автомат лежит где-то у входа, а броня спрятана под машиной. Внутри всё забито барахлом и ещё спят люди. Все эти вылезания-залезания в маленькую дверцу были такими неудобными, что я предпочитал перетерпеть утренний туалет, и сначала позавтракать, а потом вылезать на улицу — чтобы больше не возвращаться.

На завтрак Армия России предлагает множество ингредиентов, из которых я научился готовить разные блюда. Чтобы жизнь не казалось серой и однообразной, помимо двух видов галет (в зелёной упаковке и в синей) создано несколько типов сухих пайков, а это означает кучу различных рецептов и сочетаний.

Вы знали, что из ингредиентов сухпая можно сделать фондю? Это плавленый сыр, который придётся действительно расплавить. Добавить бекона, получившееся намазать на галету. Что ещё? Всё. Приятного аппетита.

Чтобы сделать чизкейк, нужно на тот же сыр выдавить повидло и посыпать сухими сливками. Вуаля!

Частое блюдо на ужин (обед — обычно это сникерс, либо галеты всухомятку) — разогреть рис или гречку (в которых предполагается мясо) и добавить туда реального мяса — как правило, с ароматной подливой. Это порция тефтелей в томатном соусе или мясо с фасолью и овощами. Разогреть каждый паёк, смастерить из зелёной коробки глубокую тарелку, всё размешать внутри, добавить по вкусу бекона и сыра. Съев пару ложек, передать далее по кругу это объёмное, а значит, коллективное блюдо.

Запиваю я всё это дело чаем (лучше покупным, с "воли"), куда вместо сахара растворяю сладкий тонизирующий напиток — вишнёвый или со вкусом смородины.

Я не знаю, насколько вкусно звучит описываемое, но я буду вспоминать эти рецепты с огромной теплотой. По возвращении я сяду с девушкой, зажгу сухое горючее, приготовлю фондю, замешаю гречки с тефтелями, отломлю ломтик армейского шоколада, положу ей в рот, но он вряд ли растает. Гребаная гречка, как обычно, недогреется, но останется козырь — яблочное пюре. Беспроигрышный вариант, который спасёт вечер, и, когда потухнет горючее, она даст мне столько любви, сколько никому и никогда не давала.

А пока я закапываю своё говно сапёрной лопаткой. Достаю броник из-под тигра и натягиваю на себя, застегиваю каску, стопорюсь — сначала вешать автомат или надевать рюкзак? При неожиданной стычке рюкзак сбрасывается, поэтому сначала автомат, а поверх рюкзак. Но тогда автомат не снимешь… Возня, возня, возня. Надеваю ремень автомата на шею, чтобы не запутаться. Выдвигаемся в наше сафари.

В русском сафари не хуже, чем в Африке: тут обитают барсы, рыси, тигры, зубры, чеченцы, мобики, контрактники, зеки и прочие неведомые существа.

Первыми нас встречают "барсики". А вообще они БАРС — боевой армейский резерв страны. Одеты кто во что и как попало. Мужики спрашивают сигареты. Стреляю им свои понтовые разноцветные сигареты Sobranie — шквал эмоций. В свою очередь, нас приглашают к столу — у пехоты всегда более организованный быт, чем у нас, они тут живут. Еда варится на всех сразу, в большой кастрюле из натуральных ингредиентов. Мы деликатно отказываемся, но, конечно, останавливаемся поговорить.

"Барсики" — это обычно мужики за 40, которые не способны сидеть дома в такие времена. Часто ветераны Чечни и Афганистана, военные пенсионеры. Те войны были совсем другими, и вроде бы умевшим воевать по тем правилам было сложно адаптироваться ко всем тонкостям современных конфликтов. Но поскольку они добровольцы, а значит, более мотивированные, то часто новые технологии доходят до этих стариков быстрее, чем до офицеров в штабе.

Нередко с мужиками можно обсудить "жидорептилоидов", большинство из них полностью доверяют всем безумным фронтовым байкам, а к пришедшим к успеху в 90-е они относятся с презрением. Лево-правый глубинный народ с отдельными перекосами, но несомненным чувством реваншизма. Случись сейчас 93-й год, все эти люди собрались бы у Белого дома.

Типичные пассионарии, "барсы" воюют смело и отчаянно. Тем более что большинство из них считает, что жизнь они уже прожили, — почему бы не погибнуть достойно и красиво?

Под конец быстрого разговора "барсы" делают нам заказ: взять в плен американца, шведа или хотя бы поляка. Примерно того же от нас требовало наше начальство, хотя моей потаённой мечтой всегда было отловить… (афро-американского наёмника).

Путь неблизкий, и пока я шагаю вдоль кременских посадок, ничего не занимает мою голову больше, чем содержимое рюкзака и навешанного на броню хлама. Каждую сотню граммов я ненавижу и хочу сбросить прямо сейчас. С каждым выездом я облегчаюсь, и когда-нибудь я не возьму магазины или вытащу бронеплиты. А батарейки на БПЛА нам точно нужны?

Пока шагаешь по лужам, преодолевая грязь по колено, как-то забываешь, что вообще-то сейчас зима. Когда во время моего ночного дежурства закапал дождь, я понял певицу МакSим с её "а в январе стучится серый дождь тебе в окно". Как мне не хватало окна и проблем певицы МакSим в тот момент.

На следующий день запросто мог ударить мороз и даже выпасть снег. Откуда этот буйный нрав, спрашивается, переменчивое настроение? С такой погодой не сложно свихнуться, устроить антимайдан и начать войну за вступление в состав Российской Федерации...

Шлёпая по пути следования, можно встретить различный лут, такой как: патроны, гранаты, УЗРГМ, гранатомётные "морковки", ящики с минами, и иногда действительно встречались плиты, выкинутые из броника. Будь я в фаллауте, я бы собирал каждую вещь, но сейчас мне были не интересны никакие "лимонки" — я бы и свою рядом положил. Триста граммов, между прочим.

Сожжённая техника украсила однообразные виды. Путь на нужную точку лежит через "мобиков".

Структура русской армии напоминает Нарнию, вселенную Толкина или игру-песочницу с открытым миром — вот вам и Сталкер-2. Дружественные кланы, каждые со своими характеристиками, с каждым нужно говорить по-своему. В новой части "Сталкера" можно устраивать бартер, в диалогах — добывать реальную информацию, зарабатывать авторитет среди группировок.

Мобилизованные — весёлый народ, представители которого в ходе диалога задают всегда один вопрос: когда это уже всё закончится? Им не повезло больше всех, ведь у "барсов" контракт заканчивается, а мобилизованные служат до победы. Им остаётся только побеждать.

Мужики держатся молодцом. Выдернутые из мирной жизни и не помышлявшие заниматься подобным, многие нашли себя в военном деле, загорелись ненавистью к врагу, жаждой к победе и любовью к оружию. В каждом взводе находится тип инициативных по жизни людей, что делают мир вокруг себя лучше — благодаря таким строятся качественные и тёплые блиндажи, соблюдаются элементарные правила безопасности, а главное, появляется мотивация и азарт.

Выживающие в самых тяжёлых условиях, мобики хоть и жалуются, но делают это весело, с самоиронией и задором. Наиболее жизнеспособные уже освоились и мутят себе коллиматоры, прицелы, тактические пояса и прочую тактикульщину.

Мобилизованные летают на дронах, сажают вражеские "птицы" дронобойками, похожими на бластеры из фильмов про будущее, корректируют арту, в общем, достойно воюют, вечерами вспоминая оставленных жён, что также организовывались по всей стране в большие гуманитарные проекты.

Мобилизация, кажется, растолкала русский народ. Он пока протирает глаза, пытается вдуплить, что происходит, но он проснулся. И страшно от этого должно быть не только Украине.

Наконец доходим до нужного места. Нас двое — я буду летать, а второй будет меня сторожить, запускать дрон и ловить его.

Дрон обычно таскается в специальном кейсе или хотя бы сумке, но я всё аккуратно сложил в рюкзак вместе с другими полезными вещами. Перед запуском закуриваем сигарету, наливаем чай в крышку термоса, делим "Сникерс" пополам. Не жизнь, а кайф.

Сегодня нам нужно смотреть за "туфлей". Лесопосадки часто имеют интересный вид сверху, и от него приобретают своё имя, и если это не классические "член" или "штаны", то можно несколько месяцев наблюдать за "рыбой" или за "клешнёй". Нам досталась очень красивая посадка. По плану мы должны были в неё вскоре заходить.

Расположившись поудобнее, я расправляю крылья "птичке", включаю её, она ласково пиликает. На планшете запускается программа — теперь я вижу, что видит она. Товарищ берёт нашу летунью за её хрупкое тельце и несёт к полянке. Он закурил новую сигарету, потому что воевать нужно пафосно. С сигаретой в зубах, направив "птицу" в небо одной рукой, другой он показывает мне большой палец вверх. Я запускаю механизм — она взлетает. Товарищ убегает с открытого участка ко мне под деревце, а "птичка" летит над полем в сторону "туфли".

По нашей информации, по ночам на "туфле" кипит жизнь: КамАЗы завозят еду, боеприпасы и солдат. Мы снимаем подтверждение этому — отчётливые и свежие следы машин. Теперь я изучу каждую веточку и кустик "туфли", особенно её каблук, где, предположительно, сейчас и прячутся от звука нашего аппарата враги.

Проходит несколько часов, веточки и кусты осмотрены, сигареты выкурены, и последний "Сникерс" уходит под остатки чая. Словно попкорн, я жую галеты, наблюдая за посадкой. Странно представить, что сейчас где-то там, может, в Москве, какая-нибудь девочка тоже смотрит на туфлю. Туфля за стеклом, и девочка с вожделением её разглядывает, как в рекламах или старых фильмах — она не может её купить. Почему-то в моей голове туфли являются красными босоножками из фильма "Груз 200". Она смотрит на них и ждёт солдата, который вернётся и подарит их ей — если не потратит всю зарплату в военторге Луганска. А пока он смотрит за своей "туфлей", и этот солдат я, хоть мне и нравятся девушки в кедах. Мысль прерывает странное мельтешение посреди этой гребаной поляны. Это идёт цель.

Цель передвигается быстро, бежит от одного укрытия к другому, их двое, возможно, это наши коллеги-дронщики. Товарищ докладывает о передвижении. В этот момент я осознаю, насколько человек может слиться с природой, — не в банальном смысле ухода в лес и жития на ягодах и мухоморах, а в буквальном: людей почти не видно благодаря камуфляжу. И, пока наша рация пытается добить до командира, они скрываются за следующими деревьями. Откуда и куда они идут и что в этот момент думают? Скорее всего, на нашем же языке и наши же мысли, выжидая нас, называя место, где мы курим сигареты и мечтаем о женщинах, каким-нибудь красивым или не очень — словом.

После пуска нескольких снарядов не туда, куда было нужно, мы сворачиваемся и идём домой — к тигру. Он наверняка успел по нам соскучиться.

Посадки, поля, поля, посадки, лужи, грязь, мусор и дороги, соединяющие всё это великолепие.

Мы доходим домой затемно, и, чтобы тебя не пристрелили, нужно предупредить о своём приходе по рации. Впрочем, мы не сразу это узнали и, слава Богу, в первый раз нас не пристрелили, а просто обматерили. Рычание тигра было слышно издалека — пацаны заряжали в нём рации, батарейки к дронам, смартфоны и грелись.

Докладываю командиру об обстановке, показываю снятый отчёт. Он в этот же день на другом участке корректировал подбитие БМП — обидно для моего завистливого сердца, у украинской "бэхи" отлетает башня на записанном видео.

После ужина и небольшого отдыха наступает ночное дежурство. Большая удача дежурить первым и последним — ты просто ляжешь позже и проснёшься раньше. Не завидую тем, кто будет дежурить посреди ночи, — хоть звёзды и светят ярче, но, говорят, прерывание сна развивает ПТСР.

Помимо звёзд, небо озаряют "зажигалки" — так называют осветительные ракеты. После ночных дежурств на Донбассе никаким фейерверком тебя не удивить. Представьте, что огненная ракета летит прямо на вас и в самый последний момент разрывается на миллионы искр. Это и страшно, и весело, и до безумия красиво — как многое на войне.

Помимо же поющего леса, что также прекрасен, кто-то постоянно куда-то бахает, и это странное ощущение — с упоением наблюдать за взрывающимися снарядами в твоём тылу. Огненные шары, вырастающие из земли — разве не прекрасно? Всё равно хохлы мажут.

Я думаю о тигре, рассматриваю его в ночник. Светится. Получается, как тигр видит в темноте, так и его отлично видно. Поэтому я тут стою. Я охраняю нашу огромную кошку, пока она спит, отдыхает.

К сожалению, тигр становится вымирающим видом и, если есть книга краснее красной, – он уже там. Как-то нужно уже восстанавливать его популяцию. Война надолго, а мы не готовы сдаваться.

А пока мой пост заканчивается, я залажу в "пушистика" и прячусь в спальник — от тигриных слёз.