Проведи один день в роли Эдуарда Лимонова

"Я **** вас всех, ****** в рот ****! Идите вы все на ***! — шепчу я".

Так заканчивалась первая дебютная книга Лимонова "Это я — Эдичка" и начиналась оглушительная популярность. За свою жизнь мальчик Эдуард из горьковского Дзержинска написал сотни текстов, превратил свою жизнь в радикальный спектакль, а судьбу — в предание, принял французское гражданство, отказался от французского гражданства. Лишь после его смерти стало понятно, что если у Японии главный бунтарь был Мисима, то у России — Лимонов.

Своё 80-летие он уже никогда не отметит, но за него это можете сделать вы. Достаточно выполнить пять пунктов.

"Когда мать позвонила ему в часть из родильного дома и спросила, как назвать сына, — у вас, Вениамин Иванович, сын родился! — то отец Эди-бэби (ему было тогда 25 лет) сидел у себя в кабинете и читал стихи поэта Эдуарда Багрицкого — отец сказал, чтоб сына записали Эдуардом," — пересказывает Лимонов происхождение своего реального имени в книге "Подросток Савенко". К настоящей фамилии он всю жизнь относится плохо: обычная, неприметная, то есть абсолютно противоположная его характеру.

В 23 года на квартире у друзей Савенко играл в странную игру: они представляли себя поэтами начала двадцатого века и примеряли ироничные фамилии: Одеялов, Буханкин. В сторону Эдика прозвучало такое подходящее — Лимонов!

В документах он так и не сменил фамилию и в мире бюрократического формализма навсегда остался Савенко.

На дворе были шестидесятые, Леви Страусс почти сто лет назад стал выпускать джинсы, а в советской интеллигентной тусовке они были лишь у одного человека — Эдика Лимонова. Их — идеально расклешённые — скроил знакомый. Но в компании прозвучало, что это ручная работа Савенко. Так в 22 года он стал шить скульптору Эрнсту Неизвестному и барду Булату Окуджаве. Заодно — решил финансовый вопрос на пару десятилетий вперёд.

Лимонов создал расклешённые джинсы за четверо суток при нулевых умениях в сфере кройки и шитья и навык быстро сделать феномен из ничего сохранил до самой смерти. Пусть вас это подбадривает.

В девять лет (этот период Лимонов называет "Эди-беби") он открыл для себя стихотворения в принципе и Александра Блока в частности. Спустя восемь лет читал собственные четверостишия, собрав вокруг толпу восторженных слушателей. А после самостоятельно сшитых сборников его порекомендовал в печать и написал предисловие Иосиф Бродский.

Лимонов ответил в своём стиле — через шесть лет заявил, что Бродский — это "поэт-бухгалтер": "метод сравнения употребляется им бессчётное количество раз. Назвал предмет — и сравнил, назвал — и сравнил. Несколько страниц и сравнений — и стихотворение готово".

Вдохновитесь классикой контркультуры:

Ах родная родная земля
Я скажу тебе русское — "***"
До чего в тебе много иных
золотых и нагих.

Верх креатива середины девяностых: Лимонов то упирается на самодельного Дядю Сэма, то, кажется, пытается задушить хуманизацию Соединённых Штатов. Плакат венчает цитата: "Россия должна быть с зубами" — и автограф. Всё это каким-то (лишь непонятно каким) образом относится к стоматологии.

После трёх первых шагов уже не страшны ни репутационные потери, ни сомнительные взгляды на мир. Скандал — тоже порция внимания. К тому же, никто никогда не поймет пассаж: "Рабы любят казаться свободными людьми" — сказал Эдичка или Эдуард. Так же и с Дядей Сэмом.

Если открыть "Эдичку", ничего не зная об авторе, то кажется, будто это личный дневник молодого бунтаря. На самом деле во время работы над дебютом Лимонову 33 года, а за спиной брак, эмиграция, три страны и тринадцать профессий.

Автор полудокументальной биографии Эмманюэль Каррер описывал моменты творчества как не самый напряжённый труд: Лимонов приходил в Центральный парк Нью-Йорка с пластиковым пакетом и пристраивался на лужайке. Закуривал, открывал тетрадь и начинал. "Проходя между часом дня и тремя по Мэдисон-авеню, там, где её пересекает 55-я улица, не поленитесь, задерите голову и взгляните вверх – на немытые окна чёрного здания отеля "Винслоу". Там, на последнем, 16-м этаже, на среднем, одном из трёх балконов гостиницы, сижу полуголый я".

Цифры издательств по всему миру фиксируют, что нон-фикшн перестал быть популярным жанром, его сменил автофикшн. Автор пишет о себе и собственном опыте, вовремя вплетая выдуманные сцены и художественные приёмы. Если "Эдичка" не первый современный автофикшн, то что?

После эмигрантской прозы Лимонов будет вспоминать детство, иногда женщин, подростковый период. Словом, будто поставит себе цель зафиксировать всю свою жизнь как можно детальнее.

Роман-тревелог "Старик путешествует" он пишет тайно. Но в последней книге, самой пронзительной и вышедшей посмертно, Лимонов снова всех шокирует, выступая в жанре "исповедь хулигана".

И всё останется. И всё уже осталось.

"Старик Путешествует"
Уже серьёзно болеющий Лимонов оглядывается на свою жизнь и подсвечивает памятные моменты жизни.

"Это я — Эдичка"
Думали, мы не посоветуем классику и базу? Неправильно думали. Памятник беллетризации своей жизни и прогон американской мечты через мясорубку эмигранта — всё это всего на паре сотен страниц.

"Лимонов", Эммануэль Каррер
Французский писатель довёл до воплощения идею Лимонова-личности превратиться в Лимонова-персонажа. Художественное произведение, переосмысляющее реального человека.